Третьяковская галерея – это мой любимый московский музей. Мне всегда хотелось быть к нему поближе. Поначалу я бралась за любые волонтерские задачи, на которые успевала зарегистрироваться. Потом уже стала разбираться, что мне больше нравится. Например, я люблю работать с архивными документами.

Раньше я не знала, что такое бывает, что можно волонтерить в музее. Поначалу очень робела, стеснялась. Думала, что придут одни студенты, а я все-таки уже совсем не студент. Пришла и обнаружила, что все прекрасно. Пришли люди всех возрастов, всех профессий, совершенно разные. Но все очень увлеченные, все очень желающие как-то поучаствовать в жизни Третьяковки, как-то помочь. В общем, с самой первой встречи стало очевидно, что все замечательно сложится.

Мне нравится это ощущение, когда ты свой: когда ты здороваешься с сотрудниками музея тетеньки-смотрительницы тебе улыбаются и воспринимают тебя как свою помощницу. Даже стены начинают по-другому выглядеть: как будто это уже немножко твой дом и ты немножечко что-то делаешь для этого дома. Когда попадаешь в этот мир, понимаешь, какая Третьяковка большая. Что здесь есть не только залы, но и архивные помещения, и кабинеты, где сотрудники занимаются научной деятельностью. И появляется удивительное ощущение причастности к этому миру. От этого любовь становится еще больше.

Любое новое задание что-то давало мне и в плане личностного развития. Например, я научилась работать с посетителями на выставках, в очередях и на контроле, правильно реагировать на сложные ситуации. Главным своим достижением я считаю работу с Музейной информационной системой Третьяковки. Как аналитик, я предложила план по ее реорганизации, поставила ряд задач разработчикам, внесла предложения по реорганизации процесса работы операторов. Руководитель отдела и разработчики взяли мои предложения в работу. Я очень надеюсь продолжить свою деятельность в этом направлении.

Моя любовь — это отдел комплексных исследований. Там было столько необычного! Мы, например, сканировали рентгеном картины. Эти рентгенограммы можно было посмотреть на свет и увидеть второй и третий слои картины, то, как она устроена. После этого картину начинаешь воспринимать по-другому. Понимаешь, что это может быть еще и объект научного исследования, не только с точки зрения истории ее написания, истории взаимодействия художника и картины, художника и людей, связанных с этой картиной, но это может быть предметом научного исследования с чисто технической точки зрения. Там и рентген, и инфракрасные лучи, чего там только нет. И каждое исследование дает новый пласт информации. С картиной начинаешь взаимодействовать, как с живым организмом. Понимаешь, что картина может заболеть и что есть специальные доктора, которые картину могут полечить. Что ей нужен определенный режим, чтобы она хорошо жила, дышала, сохранялась. Наша волонтерская команда помогала оцифровывать очень большой объем рентгенограмм, мы создавали первичный массив данных.